Баллада о Правде и ЛжиНежная Правда в красивых одеждах ходила, Принарядившись для сирых блаженных калек, Грубая Ложь эту Правду к себе заманила, Мол,оставайся-ка, ты, у меня на ночлег. И легковерная Правда спокойно уснула, Слюни пустила и разулыбалась во сне, Хитрая Ложь на себя одеяло стянула, В Правду впилась и осталась довольна вполне.
И поднялась,и скроила ей рожу бульдожью, Баба,как баба,и что ее ради радеть. Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, Если ,конечно,и ту,и другую раздеть. Выплела ловко из кос золотистые ленты И прихватила одежды примерив на глаз. Деньги взяла и часы,и еще документы, Сплюнула,грязно ругнулась и вон подалась.
Только к утру обнаружила Правда пропажу И подивилась себя оглядев делово. Кто-то уже раздобыв где-то черную сажу, Вымазал чистую Правду,а так ничего. Правда смеялась,когда в нее камни бросали. "Ложь,это все и на Лжи одеянье мое." Двое блаженных калек протокол составляли И обзывали дурными словами ее.
Тот протокол заключался обидной тирадой, Кстати,навесили правде чужие дела. Дескать,какая то мразь называется Правдой, Ну,а сама пропилась,проспалась догола. Голая Правда божилась,клялась и рыдала, Долго скиталась,болела,нуждалась в деньгах. Грязная Ложь чистокровную лошадь украла И ускакала на длинных и тонких ногах.
Некий чудак и поныне за Правду воюет, Правда в речах его Правды на ломаный грош, Чистая Правда со временем восторжествует, Если проделает то же,что явная Ложь. Часто разлив по 170 граммов на брата, Даже не знаешь куда на ночлег попадешь. Могут раздеть,это чистая Правда,ребята, Глядь,а штаны твои носит коварная Ложь, Глядь,на часы твои смотрит коварная Ложь, Глядь,а конем твоим правит коварная Ложь. |
СтатьиРецензировать поэтические тексты Высоцкого - все равно что рецензировать собственную юностьАвтор: Дмитрий Вересов Странное занятие - рецензировать поэтические тексты Высоцкого. Все равно что рецензировать собственную юность, частицу мозга, крови, души... Поэтому сегодня - не столько о нем, сколько о себе (применительно, разумеется, к предмету рецензии), и пусть те, чья юность пришлась на советские годы, что называется, сравнят впечатления, а кто помоложе - попробует почувствовать то, что когда-то чувствовали мы... Высоцкого вживую я видел один раз, когда нашему восьмому «а» по большому блату организовали культпоход на спектакль легендарного Театра на Таганке, гастролировавшего в Ленинграде,-с обязательством написать сочинение об увиденном. Тогда мы вряд ли могли оценить профессиональный подвиг Юрия Любимова, предпринявшего постановку по, мягко говоря, неоднозначной и малопригодной для театральной адаптации книге американского журналиста-коммуниста Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Сочинение по итогам культпохода я озаглавил «Три минуты, которые потрясли зал» - речь, разумеется, шла о появлении на сцене Владимира Высоцкого, в тельняшке и при маузере в громадной деревянной кобуре, исполнившего в неподражаемой своей манере знаменитые куплеты про толкучий базар. Зрители подпевали стоя. Примерно к концу шестидесятых никому не надо было объяснять, кто такой Высоцкий. Песни его звучали уже везде - в студенческих и рабочих общежитиях, на интеллигентских кухнях и дачах больших начальников, в вагонах электричек и на дворовых скамеечках. Большинство моих друзей-сверстников впервые услышали их в пионерских лагерях, в силу возраста и социального происхождения отдавая предпочтение не столько «уркаганским», сколько сказочным сюжетам: про деградацию пушкинского Лукоморья, про дипломатический скандал между нашей и ихней нечистью и, само собой, про подвиги опального стрелка. «А принцессу мне и даром не надо / Чуду-юду я и так победю!» - самозабвенно выкрикивали личности младшего пионерского возраста, еще не подозревая, что через годик-другой половое созревание круто поменяет приоритеты. Кстати, конкретно в нашем пионерлагере, принадлежавшем Ленинградскому университету, Высоцкого случалось посмотреть и на киноэкране - привозили нам и «Опасные гастроли», и «Вертикаль», и даже «Короткие встречи». Конечно же, первым номером для нас были песни в исполнении кумира, а все прочее, происходящее на экране, воспринималось как некий гарнир, затяжная интермедия между музыкальными номерами. А потом с подачи «вражьих голосов» пришло жуткое известие о смерти Высоцкого от остановки сердца. Слухи, по счастью, оказались ложными - точнее, ложными наполовину... И с блаженными улыбками мы цитировали друг другу Вознесенского: О златоустом блатаре рыдай, Россия! По-настоящему все случилось десять лет спустя, и масштаб потери мы поняли уже по-взрослому... Феноменальная, запредельная слава Высоцкого порождала народную мифологию, подчас весьма причудливую. Не было, наверное, на Руси такой пивной, в которой не появлялся бы периодически всегда разный, но неизменно брутальный и небритый индивид, который воевал, сидел или как минимум штурмовал пик Коммунизма «с Володей», а с каким - уточнять не требовалось. Верили ему редко, но наливали практически всегда, желая хотя бы таким, трижды иллюзорным образом соприкоснуться с гением - и одновременно зеркалом - эпохи, в которую нам суждено было родиться. Никита Джигурда, актер: «Я считаю, что Высоцкий - это Пушкин XX века. Александра Сергеевича не все любили при жизни, а многие скептически относились к его творчеству, такая же ситуация была и с Высоцким. И он, так же, как и Пушкин, сделал своеобразную революцию в русском литературном языке, переведя пафосную советскую речь в человеческое русло, говоря о высоких чувствах доступным земным языком. Достаточно сказать, что Иосиф Бродский называл Высоцкого великим поэтом. И сегодня, безусловно, творчество Высоцкого, как всякая классика, должно пропагандироваться и преподаваться на государственном уровне. Ведь в нем заложена целая эпоха». |