Баллада о гипсеНет острых ощущений - все старье, гнилье и хлам,- Того гляди, с тоски сыграю в ящик. Балкон бы, что ли, сверху, иль автобус - пополам,- Вот это дело, это подходяще!
Повезло! Наконец повезло! - Видит бог, что дошел я до точки! - Самосвал в тридцать тысяч кило Мне скелет раздробил на кусочки!
Вот лежу я на спине Загипсованный,- Каждый член у мене - Расфасованный По отдельности До исправности,- Все будет в целости И в сохранности!
Эх, жаль, что не роняли вам на череп утюгов,- Скорблю о вас - как мало вы успели! - Ах, это просто прелесть - сотрясение мозгов, Ах, это наслажденье - гипс на теле!
Как броня - на груди у меня, На руках моих - крепкие латы,- Так и хочется крикнуть: "Коня мне, коня!"- И верхом ускакать из палаты!
И лежу я на спине Загипсованный,- Каждый член у мене - Расфасованный По отдельности До исправности,- Все будет в целости И в сохранности!
Задавлены все чувства - лишь для боли нет преград,- Ну что ж, мы сами часто чувства губим,- Зато я, как ребенок, - весь спеленутый до пят И окруженный человеколюбием!
Под влияньем сестрички ночной Я любовию к людям проникся - И, клянусь, до доски гробовой Я б остался невольником гипса!
И лежу я на спине Загипсованный,- Каждый член у мене - Расфасованный По отдельности До исправности,- Все будет в целости И в сохранности!
Вот хорошо б еще, чтоб мне не видеть прежних снов: Они - как острый нож для инвалида,- Во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков, Мне снятся свечи, рифмы и коррида...
Ах, надежна ты, гипса броня, От того, кто намерен кусаться! Но одно угнетает меня: Что никак не могу почесаться,-
Что лежу я на спине Загипсованный,- Каждый член у мене - Расфасованный По отдельности До исправности,- Все будет в целости И в сохранности!
Так, я давно здоров, но не намерен гипс снимать: Пусть руки стали чем-то вроде бивней, Пусть ноги истончали - мне на это наплевать,- Зато кажусь значительней, массивней!
Я под гипсом хожу ходуном, Наступаю на пятки прохожим,- Мне удобней казаться слоном И себя ощущать толстокожим!
И по жизни я иду, Загипсованный,- Каждый член у мене - Расфасованный По отдельности До исправности,- Все будет в целости И в сохранности! |
СтатьиРецензировать поэтические тексты Высоцкого - все равно что рецензировать собственную юностьАвтор: Дмитрий Вересов Странное занятие - рецензировать поэтические тексты Высоцкого. Все равно что рецензировать собственную юность, частицу мозга, крови, души... Поэтому сегодня - не столько о нем, сколько о себе (применительно, разумеется, к предмету рецензии), и пусть те, чья юность пришлась на советские годы, что называется, сравнят впечатления, а кто помоложе - попробует почувствовать то, что когда-то чувствовали мы... Высоцкого вживую я видел один раз, когда нашему восьмому «а» по большому блату организовали культпоход на спектакль легендарного Театра на Таганке, гастролировавшего в Ленинграде,-с обязательством написать сочинение об увиденном. Тогда мы вряд ли могли оценить профессиональный подвиг Юрия Любимова, предпринявшего постановку по, мягко говоря, неоднозначной и малопригодной для театральной адаптации книге американского журналиста-коммуниста Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Сочинение по итогам культпохода я озаглавил «Три минуты, которые потрясли зал» - речь, разумеется, шла о появлении на сцене Владимира Высоцкого, в тельняшке и при маузере в громадной деревянной кобуре, исполнившего в неподражаемой своей манере знаменитые куплеты про толкучий базар. Зрители подпевали стоя. Примерно к концу шестидесятых никому не надо было объяснять, кто такой Высоцкий. Песни его звучали уже везде - в студенческих и рабочих общежитиях, на интеллигентских кухнях и дачах больших начальников, в вагонах электричек и на дворовых скамеечках. Большинство моих друзей-сверстников впервые услышали их в пионерских лагерях, в силу возраста и социального происхождения отдавая предпочтение не столько «уркаганским», сколько сказочным сюжетам: про деградацию пушкинского Лукоморья, про дипломатический скандал между нашей и ихней нечистью и, само собой, про подвиги опального стрелка. «А принцессу мне и даром не надо / Чуду-юду я и так победю!» - самозабвенно выкрикивали личности младшего пионерского возраста, еще не подозревая, что через годик-другой половое созревание круто поменяет приоритеты. Кстати, конкретно в нашем пионерлагере, принадлежавшем Ленинградскому университету, Высоцкого случалось посмотреть и на киноэкране - привозили нам и «Опасные гастроли», и «Вертикаль», и даже «Короткие встречи». Конечно же, первым номером для нас были песни в исполнении кумира, а все прочее, происходящее на экране, воспринималось как некий гарнир, затяжная интермедия между музыкальными номерами. А потом с подачи «вражьих голосов» пришло жуткое известие о смерти Высоцкого от остановки сердца. Слухи, по счастью, оказались ложными - точнее, ложными наполовину... И с блаженными улыбками мы цитировали друг другу Вознесенского: О златоустом блатаре рыдай, Россия! По-настоящему все случилось десять лет спустя, и масштаб потери мы поняли уже по-взрослому... Феноменальная, запредельная слава Высоцкого порождала народную мифологию, подчас весьма причудливую. Не было, наверное, на Руси такой пивной, в которой не появлялся бы периодически всегда разный, но неизменно брутальный и небритый индивид, который воевал, сидел или как минимум штурмовал пик Коммунизма «с Володей», а с каким - уточнять не требовалось. Верили ему редко, но наливали практически всегда, желая хотя бы таким, трижды иллюзорным образом соприкоснуться с гением - и одновременно зеркалом - эпохи, в которую нам суждено было родиться. Никита Джигурда, актер: «Я считаю, что Высоцкий - это Пушкин XX века. Александра Сергеевича не все любили при жизни, а многие скептически относились к его творчеству, такая же ситуация была и с Высоцким. И он, так же, как и Пушкин, сделал своеобразную революцию в русском литературном языке, переведя пафосную советскую речь в человеческое русло, говоря о высоких чувствах доступным земным языком. Достаточно сказать, что Иосиф Бродский называл Высоцкого великим поэтом. И сегодня, безусловно, творчество Высоцкого, как всякая классика, должно пропагандироваться и преподаваться на государственном уровне. Ведь в нем заложена целая эпоха». |